Григорьевская Поэтическая Премия

* * *

А ветер все сильней, а гул все нарастает,
И снег уже не снег, а громкая вода.
И вестницы весны – красивых женщин стаи
Проснулись и спешат заполнить города.
Так много стало дня, так мало стало суши.
Весь мир, как теплоход, и смех из всех кают.
И темные стада завистливых дурнушек
Уже ушли домой и завтра же уснут.

* * *
Прошлое очень подвижно. Оно спешит,
Смешно суетится, курит по пачке в день.
А к настоящему каждый из нас пришит
И вместе с ним потихоньку уходит в тень.
Медлительней настоящего времени нет,
Особенно осенью, в золотые дни,
Подолгу стоишь на желтый и красный свет –
Одно плечо на свету, другое – в тени.
Любим. И взглядом любящим облучен.
Смешон: плечо – в тени, плечо – на свету.
И таким доверием времени облечен,
Что позволяют тебе дремать на посту.
Будущее опускает свой капюшон,
Оставляя тебе обзор на два шага.
Ты, как Солнце планетами, страхами окружен,
Марс косится красным глазом врага…
* * *
Разлука – наш большой воздушный шар.
Я лично дую так, что даже глохну.
Весенний свет, зеленоватый пар
волнуется, дрожит, туманит окна.

Звонки буравят черную весну,
гудки растут с тупым упрямством капель.
И, глядя в пол, мы видим глубину,
где залегает телефонный кабель.
Следим, как он опасливо ползет,
боясь обрыва или замыканья.
Разлук не хочет втайне только тот,
кто ленится любить на расстоянье.
И яблока обзора он зазря
гонять не станет по слепому блюдцу…
Он ничего не видит, говоря:
«Уехали. К среде должны вернуться».
Но к нам нетрезвый ходит почтальон
и врет косноязычно и туманно.
Какие нам портреты пишет сон,
не вынимая кисти из стакана!
Его погонят скоро со двора.
Но нам его хотя бы показали.
И разлучаясь с жизнью до утра,
следим за ней закрытыми глазами.