Григорьевская Поэтическая Премия

ЖЕНЩИНА В ОЧЕРЕДИ В

НИЖНЕВАРТОВСКОМ УНИВЕРМАГЕ

Женщина в магазине стоит:
Стоит впереди;
Волосы ее прямы,
Каштановы,
Жестки,
Крашены краской,
Схвачены резинкой.
Сама худощава,
Смотрит спокойно,
Глаз не видно,
Темных очков не снимает.
Профиль твердый,
Голос – не сиплый,
Ноги – спортивны,
Чуть дуговаты,
В туфли одеты,
Сеть жил на верхней стороне ступни.

Стоит она прямо,
Грудь распирает простую холщовую красную блузу,
Юбка надета на голое тело желтым уютным
вельветом.
Много спины блуза ее оголяет;
Спина ее белая, тонкая,
И несско прыщей в преддверьи плечей.
Лопатки рельефны,
Груди большие,
Во взгляде фигуры – что-то мужское,
Сухое,
Жилистое,
Губы поджаты,
А голос – не сиплый.
Как же мне справиться с таким впечатленьем?
«Одно молоко и десяток яиц».

* * *
25 лет окончания биофака МГУ:
Духота заливается в комнату
Тяжелым и вязким слоем
И стелется по полу там, где ты
Лежишь в иллюзорном покое.
Покой этот создан пивом
Отечественного разлива.
Я сделал видеоролик, в него не вошел Стас Волик.
В него не вошла и Тужилова, милая
Девушка с такими грустными глазами,
Что хоть плачь, под винными парами
Пива отечественного разлива.
Но ролик получился хорош, и ты, оператор,
Его не трожь своими корреспондентскими руками.
Сидели все в темноте, в лесу,
Жарилось на вертелах мясо.
Ноги, погруженные в росу,
Люди точат лясы, полуосвещенные светом огня,
Костра, все сплошь биологи, и меня
Просили крутить фильм, который я
Сделал уже давно и, видимо, не зря
Озвучил его музыкой композитора Каравайчука

И композитора Наймана, и прелесть прошедшего
Была поймана, найдена, уточнена
И в ДАСе, и на картошке и в Звенигороде,
и рука
Моя исправить что-то уже не пыталась,
И на расплывчатом экране метались
Мы 25 лет назад,
На 8-миллиметровой пленке,
И это был тот юношеский райский сад,
А теперь мы, старые, нашаривая на клеенке
Стола глоток водки, мартини, пива,
Пытались вернуться туда, и все повернуть вспять.
И на мгновение казалось, что мы опять…
Но – нет. Нет!