Григорьевская Поэтическая Премия

ПУШКИН

Я памятник себе воздвиг… Ну что, Никита?
Забыл, за чем пришёл? Ну ладно, не мешай.
Прикрой-ка лучше дверь. а то окно открыто.
Простуду схватим – и прощай.
Я памятник воздвиг… А, чёрт, перо не пишет.
Неужто даже на чернила денег нет?
Никита, в лавочку сходи, дружок. Не слышит.
Есть хочется. Когда ж обед?
Я сам себе воздвиг… А это ты, Наташа?
Нет, не поеду, нынче мне не до балов.
Тебе идёт бордо. Ну, что ты, просто кашель.
Оставь, мой ангел, я здоров.
И я воздвиг… я воз… я воз везу тяжёлый.
Опять счета? Потом. Отстаньте все, прошу.
Что, Сашенька, тебе? Что, мальчик мой весёлый?
Что делаю? Стихи пишу.
Я… я… А дальше как? Сейчас уже не знаю.
Но ведь была же мысль. Ищи её теперь!
И так же каждый день. Я занят. Умоляю,
В конце концов, закройте дверь.
Ну, вроде все ушли, и я вздохну свободно.
Нет, не могу писать, вовсю дымит камин.
О, видел бы меня Рылеев благородный!
Я не поэт, я семьянин.

Не получается ни слова. Всё напрасно.
Ни рифм, ни образов. Бесплодное бревно!
О чём-то я хотел, высоком и прекрасном.
Не помню. Впрочем, всё равно.
Я исчерпал себя. Признаюсь непритворно,
Сил больше нет. И всё ж, хоть мой талант пропал,
Я памятник себе воздвиг нерукотворный.
К нему не зарастёт народная тропа.
Опять тут кто-то есть, крылатый и воздушный,
Порхает рядышком у самого лица…
Веленью Божию, о муза, будь послушна
И не оспаривай глупца.

АНГЕЛ НА АЛЕКСАНДРОВСКОЙ КОЛОННЕ

В бесприютном поднебесье только ветер,
только птицы,
А внизу теснится город, разгороженный водой.
И бессмысленно белеют запрокинутые лица,
Что явились насладиться несравненной красотой.
Чинный реверанс снежинок бесконечно длится,
длится.
Ангел грезит, ангел видит освещённый тронный
зал,
И ему пронзает сердце чей-то грех отцеубийства.
И невольною печалью наполняются глаза.
Пусть нельзя из жизни вырвать неудачную
страницу,
Можно всё-таки молиться. Примиряться
и прощать.
Бог с тобой, крылатый рыцарь, защищай
свою столицу
Кверху поднятой десницей без щита и без меча.