Григорьевская Поэтическая Премия

***

(С тремя посвящениями –
Евгению Шешолину
Владимиру Луцкеру
И Ди – с благодарностью)

Я слишком поздно, я рано родился.
Камень мой – хризолит,
Время – заполночь – до соловьев,
И когда я тихо шепчу: «болит…»,
Видит ли око меня твое?

И когда я тихо шепчу: «болит» –
Заветная катится из уст звезда,
И тополь серебряный взглянет: «да»,
И облако промолчит – ночью оно молчит, –
И ветер в суздальскую тянет даль…

И где-то там, задолго до соловьев,
В одиноком зеркале деревьев, их трав и чар,
Как дыхание – память пьет из ручьев
Никогда ничьих не знавшую глаз печаль…

Если тихо я говорю «болит» –
На другом конце мира – вон в том лесу
Одинокая ветвь качает мой стыд
В зыбке шелеста – на весеннем весу.
И береста в горчащей ночи горит

На щеках. Оседает весенний дым
Теплым инеем на руки, ветки и на висок.
На мгновение – покажется молодым
Съежившийся, обернувшийся на восток –
Не увидевший последней, единственной своей
красоты – в заутренней своей простоте – лесок.

Если я тихо шепчу «болит» –
Собирается в тучи вечность над зеркалом рощ
И, задолго до соловьев, творения скроет
Лик Времени пот – прожорливый говорливый дождь –

Скроет корой отраженные сетки морщин.
Новым потопом, ропотом…
Шепчешь, ждешь Птичьего Слова… –
Последний еще. Один…

БАБОЧКА

Твоим, мелькающим, скитающимся в полутьме –
Вянущим листьям, крыльям, синему воздуху вечера

(Слышишь, как падает в руки мне –
Тает – во сне казавшееся вечным?)

Вполоборота – на краешке, на мизинце-заре,
Над шорохом, запахом дыма, облаком, облаком –
Эхо, в ветвях уснувшее – умереть,
Проснуться в руке, откликнуться призраком.
Призраком. Обликом. –

Отблеском распахнуться, считающим на лету
Лучи заката, пылинки, беды, минуты, минуты –
Отчаянным слепнущим сердцем-бабочкой:
не сочтут – Значит: не вычтут упрямых паучьего времени путы.

Твоим – исчезающим, лгущим, живым,
Вянущим, страшным, безумным, безумным, крылатым:

Слышишь: тоже всего лишь дым, –
Я пытаюсь взлететь с дрожащей ладони заката…